Балерина Любовь Андреева, отработав два года по распределению в Большом театре оперы и балета в Минске, стала солисткой Санкт-Петербургского государственного академического театра балета Бориса Эйфмана. Знаменитая труппа показывает свои спектакли на сценах Северной и Южной Америки, Европы, Азии и Австралии. TUT.BY расспросил танцовщицу о переезде из Минска в Санкт-Петербург, требованиях одного из ведущих хореографов мира, а также о крови, поте и мозолях балетных артистов.

Санкт-Петербургский государственный академический театр балета был создан в 1977 году как авторский театр. В основе многих постановок хореографа лежат произведения мировой и русской классической литературы. Его балеты отличает острота хореографического рисунка и тонкий психологизм. Борис Эйфман – хореограф-философ, исследователь тайн человеческой души. Жанр своей работы определяет как психологический балет.

Эйфман сочетает авангардные достижения балетного мира с академической школой русской классической хореографии. «То, что я делаю, можно назвать танцем эмоций, свободным танцем, новым языком, в котором сплелись и классика, и модерн, и экстатические импульсы, и многое другое…» – говорит хореограф.

В детстве Любовь Андреева танцевала в ансамбле «Белорусочка». Несмотря на фольклорное название коллектива, его хореографический репертуар был разноплановым. Художественный руководитель и первый педагог артистки Ирина Богданович предложила маме девочки отдать ее в хореографический колледж в Минске. Любовь поступила и отучилась там 9 лет. На последнем году обучения она стажировалась в Большом театре оперы и балета. После окончания колледжа по распределению танцевала там два года, затем получила приглашение перейти в Театр балета Бориса Эйфмана, где и работает уже четвертый сезон.

Почему вы решили стать балериной?

Наверное, любовь к современному танцу зародилась во мне именно в период «Белорусочки». Если честно, не могу дать однозначный ответ. У каждого своя судьба, и важно понять, какой из множества путей в жизни – действительно твой. Я танцую с детства и всегда была движима любовью к танцу. Поэтому выбор профессии для меня не был мучительным.

Почему вы ушли из Большого? Как решались сменить Минск на Питер? Какие критерии отбора солистов в Театр балета Бориса Эйфмана и какие требования к ним предъявляются?

Из всех вариантов продолжения карьеры театр Эйфмана был самым интересным. Практически сразу решила: надо ехать в Санкт-Петербург. У всех серьезных театров есть агенты, которые ищут артистов по всему миру. Представитель труппы Эйфмана увидел спектакль, где я солировала. Мне дали диск с записью балетов и попросили позвонить, если надумаю приехать на просмотр. Когда от театра поступило предложение, я испытала шок. За пару лет до этого я смотрела спектакль Эйфмана и даже представить не могла, что буду танцевать в его труппе. Прошло два с половиной года, и я стала примой, исполнила партию, о которой мечтала.

Работая у Эйфмана, никогда не знаешь, что будет в следующем спектакле. В одном балете хореограф тебя видит, а в другом — нет. Все непредсказуемо, но жизнь тем и интересна. Ты постоянно находишься в поиске себя. Переезжая в Петербург, я понимала, что это будет большой шаг вперед, открывающий огромные возможности для развития.

Когда артист приходит пробоваться в труппу, Борис Яковлевич сразу видит, «его» это танцовщик или нет, соответствует ли он стилю театра. Во время просмотра, когда я танцевала в пуантах, Эйфман попросил сымпровизировать. А надо сказать, далеко не каждый готов сделать это. Для артистов труппы Бориса Яковлевича умение импровизировать имеет огромное значение. Каждый сезон у нас – новый спектакль, и Эйфману надо, чтобы танцовщик был способен быстро адаптироваться к его пластическому языку. Бывает, пробуются артисты с отличными данными, а хореограф решает: не подходят. Значит, чего-то очень важного им не хватает.

Борис Эйфман всегда ищет высоких (рост не ниже 172 см для женщин и 182 см – для мужчин), стройных, эффектных артистов. Внешний вид очень важен. Зритель в первую очередь смотрит, как ты выглядишь, а потом уже оценивает твои исполнительские навыки. Борис Яковлевич, конечно же, все воспринимает иначе, отталкивается от природы танцовщика, его качеств. Он старается прислушиваться, если солисты предлагают какие-то хореографические элементы. Именно поэтому многие артисты Эйфмана становятся потом балетмейстерами. Когда ты вовлечен в процесс созидания чего-то принципиально нового, появляется желание расти и идти вперед.
Классика в большей степени ориентирована на технику, нежели развитие артистических способностей. Хотя и модерн сейчас могут танцевать технично, но с пустыми лицами… Спектакли Эйфмана имеют серьезную драматургическую основу и наполнены сильнейшими эмоциями. Танцуя в них, работаешь на износ. На репетициях также требуется полная эмоциональная отдача. Некоторые партии настолько физически и психологически тяжелы, что кажется, будто подходишь к черте безумия. И зритель охотнее верит тебе, потому что видит, насколько измучен твой герой.

Самый сложный спектакль для меня это балет «Роден». После него я всегда чувствую себя опустошенной, нет ни эмоций, ни сил. Когда я танцевала классический репертуар, ничего подобного не происходило. Да, ты мог ощущать физическую усталость, но при этом не был выжат психологически. Ведь никаких собственных красок артист в классическую партию не добавляет. В театре Эйфмана каждое исполнение роли привносит новые жесты и акценты. Да и сам Борис Яковлевич может переработать партию, добавить те или иные нюансы в ее рисунок. Спектакль постоянно живет, развивается. В итоге один и тот же спектакль в первый день и по прошествии нескольких лет смотрится как две совершенно разные постановки. И, существуя в нем, ты не имеешь права позволить себе и малой доли фальши. Все должно идти из глубин твоей души – и ликование, и скорбь.

Бывает период, когда изначально опустошен? Сказывается это на выступлениях?

Бывает, но чаще всего подобное состояние связано с неважным самочувствием. Но надо уметь абстрагироваться и оставаться в работе. Борис Яковлевич постоянно призывает нас научиться оставлять личные проблемы за порогом балетного зала. И точно так же надо уметь возвращаться в повседневную, обыденную жизнь. Великая Ольга Спесивцева, гениальная исполнительница партии Жизели, повторила судьбу своей героини и сошла с ума, навечно погрузившись в этот трагический образ.

Трудно ли было перейти с академического танца на современный пластический язык? Что кардинально отличалось от Большого театра в Минске?

Эти два театра сравнивать между собой нельзя. Все-таки с одной стороны – классическая труппа, а с другой – современный авторский балетный театр. Можно сопоставлять лишь подобное с подобным. Стажировка в Большом была хорошей школой, но у Эйфмана совершенно другая специфика. К примеру, его кордебалет – самостоятельное действующее лицо спектакля, и в нем танцуют очень сильные исполнители. И в России, и за границей нашу труппу знают и любят. На спектаклях собираются как обычные ценители балета, так и знаменитости. После выступления театра в Петербурге за кулисы приходила Мадонна, благодарила Бориса Яковлевича и артистов.

Я всегда хотела танцевать современные спектакли. Мне говорили, что я хорошая классическая балерина, но еще лучше исполняю характерные партии. У Бориса Эйфмана я танцую эмоционально насыщенные роли, дающие возможность поделиться своей энергией со зрителем. Это именно то, к чему я изначально стремилась.

Расскажите о своем распорядке дня. Бытуют мифы, что у балерин строгая диета. Сколько занимают тренировки?

В 10.30 я обычно уже в зале. В 11.00 начинается урок классического танца, а в полдень – репетиция. Она продолжается до 15-16 часов. В перерыве я иду на массаж и затем либо еду домой, либо отдыхаю в театре. В 19 часов начинается вечерняя репетиция. Заканчиваю работу в десять вечера.

Так что специально следить за весом не приходится – при таких нагрузках расходуешь все физические и эмоциональные силы. Даже есть после репетиций иной раз не хочется. Но когда работы нет, я никак себя не ограничиваю. Могу после десяти вечера съесть картошку или пойти в ресторан.

Правда ли о трудовых мозолях?

Недаром же говорят: балет – это кровь, пот и слезы. Все перечисленное в нашем искусстве присутствует. Со стороны кажется, что танцовщику все элементы на сцене даются легко. Но для достижения этой легкости каждое движение нужно повторить в зале по сто раз. Порой кажется, что все силы иссякли и ты уже ничего не можешь. Но когда травмировала плечо, то первой мыслью было: «Неужели я больше никогда не выйду на сцену?». Мне сделали операцию. Я восстанавливалась, разрабатывала руку, и это был крайне болезненный процесс. Сидела дома одна, а все остальные танцевали, и мне очень хотелось к ним. Это желание помогло вернуться.

Читать полностью: http://news.tut.by/culture/417616.html

теги: Борис Эйфман, Любовь Андреева

автор - Алла Светлова
просмотров 2 718

Также читают по этой теме:

• Фильм-балет «Роден».
• Балет «По ту сторону греха».
• Талантливые маленькие танцоры в Академии танца Бориса Эйфмана.
• Премьера балета Бориса Эйфмана «Реквием».
• Театральная премия «Золотой софит».

рубрика о людях